Чужой Мир. Дилогия - Оксана Гринберга

Огляделась. Наша живописная композиция «женщина сверху» уже стала привлекать внимание. Несколько мужчин замерли неподалеку, похоже, размышляя, вмешаться им или нет. Дожидаться их решения я не стала, сунула кинжал в скомканное платье и рванула вперед. Рыжебородый дернулся было следом, вцепился в мой подол. Тот жалобно треснул где-то в районе талии, но я все-таки выскользнула.

Затем уже бежала не оглядываясь. Вдох – выдох… Первое время путалась в подоле, затем перестала обращать на него внимание. Бежала, не зная, насколько у меня хватит сил, и когда остановит грубая рука. Первое время еще слышала топот за спиной. Меня пытались поймать, но я увернулась от расставленных рук, и все потому, что была в своей стихии. Дыхание и мышцы быстро вошли в привычный ритм. Слабость и озноб отступили. Лихорадочный дурман, вольготно расположившийся в голове, затаился где-то глубоко-глубоко, чтобы вернуться за мной позднее.

И я бежала, словно вновь оказалась в спортивном зале недалеко от дома, где каждый день привычно набирала на тренажере «5 км» и запускала черную ленту дорожки. По ней я убегала прочь от тоски по прежней жизни, в которой все понятно и знакомо, где еще живы родители, а по вечерам меня ждет Учитель и ребята в маленьком зале с зеркальной стеной.

И где Марек был только мой!

Я бежала, чтобы прогнать ноющую боль в мышцах, привыкших к запредельным нагрузкам. Бежала, потому что терялась в столичной суете, где должна была быть счастлива, но так и не смогла…

После кросса шла тягать железо, затем к большой кожаной груше в углу зала. Десять подходов: кулаки, локти, ноги. Первое время на меня еще пялились, пока не привыкли. Нас, маньяков, кто ходил в тренажерный зал с шести до семи утра, не так уж и много!

Я продолжала свой забег, хотя давно не слышала топота ног преследователей. Каменная мостовая сменилась земляными улицами, покрытыми светло-серой пылью. Дома становились все меньше и беднее, криво лепились друг к дружке. Лишь некоторые гордо отгораживались от соседей небольшими палисадниками. Затем потянулись ремесленные кварталы. Мимо промелькнули пекарни, кузницы, горшочные мастерские.

Я свернула к мутной мелкой речке и долго бежала по грязному песчаному берегу. Перепрыгивала через сточные канавы, вдыхая зловонные миазмы полуразложившегося городского мусора. Повернула обратно в город, заметив неподалеку мост с вооруженной охраной.

Я все бежала и бежала, потому что боялась остановиться и упасть. Боялась, что незнакомый город с непривычными мне запахами, зловоньем сточных канав, покосившимися изгородями глиняных домов, кварталами роскошных каменных вилл – этот город чужого мира проглотит меня… Я растворюсь в нем без остатка и больше не смогу себя найти.

Но силы заканчивались, разноцветная мгла давно уже застилала глаза.

Наконец, я очутилась в бедном квартале с кривоватыми домами и черными дырами в стенах вместо дверей. Долго петляла по извилистым улочкам, пока не остановилась, тяжело дыша. Путь мне преграждала каменная стена. Тупик!.. Я забилась в угол, прислонившись спиной к стене. Сползла вниз, чувствуя все шероховатости старой каменной кладки. Упала и заснула, а, быть может, попросту потеряла сознание.

Очнулась от того, что на меня смотрели. Затем что-то холодное и влажное коснулось моей руки. Открыла глаза. Облезлый, поджарый пес нервно обнюхивал мои руки.

– Ей! Ты чей? – прошептала я, чувствуя, как пересохло во рту. Воды бы мне…

Пес отшатнулся, покосился на меня боязливо, затем, поджав хвост, побрел прочь. Я кое-как встала, не чувствуя ног. Надо же, платье и кинжал все еще со мной! Дотронулась рукой до груди – заветный мешочек тоже здесь! Подхватив с земли свои нехитрые пожитки, потащилась вслед за псом.

Я шла среди домов и людей. Запахи и звуки, казалось, проходили сквозь меня, не вызывая ответной реакции. Не было сил даже держать голову прямо и смотреть вперед, поэтому я брела, вглядываясь в пыльные узоры на дороге, видя лишь ноги людей, проходивших мимо меня. Смотрела на добротную кожаную обувь, рваные сандалии, грубые чеботы, изящные туфельки…

Собака куда-то пропала. Гомон толпы нарастал, людей на улице становилось все больше и больше. Бесчестное количество ног казались конечностями огромной тысяченожки, которая хаотично двигалась в разных направлениях, сводя меня с ума.

Где-то вдали запахло едой, и я подумала… Может, даже куплю себе что-то поесть, ведь у меня есть деньги! А, может, рыжебородый с товарищами ждет меня именно на рынке, среди груженных телег, лотков с едой и ремесленными изделиями.

Но мне уже было все равно.

До рынка я так и не дошла. Оказалась на большой площади, полной народа. Огромные каменные здания с колоннами взмывали в начинающее вечереть небо. К ним вели огромные мраморные ступени. Именно на них у меня закончились последние силы. Я опустилась рядом с местными юродивыми в обносках, что просили у прохожих милостыню. Усмехнулась. Вот оно, мое место! К тому же, и первый опыт есть! Успели уже подать…

Сидеть не было сил, поэтому я легла на ступень и закрыла глаза. Когда уже все закончится?!

Тут рядом раздался приятный голос, задавший мне вопрос на языке чужого мира. Я покачала головой. Дайте же мне умереть спокойно!..

Не дали, поэтому я открыла глаза. Надо мной склонилась голова… Нет, не динозавра! Пожилая женщина: смуглое лицо, светлые волосы, морщинки вокруг блеклых, словно выгоревших, голубых глаз. Она улыбнулась – во рту отсутствовала половина зубов…

Я снова закрыла глаза. Хочу домой! Тут губ коснулся какой-то предмет. Вода! Жадно сделала несколько глотков.

– Спасибо! – поблагодарила женщину по-русски. Она отломила кусок хлеба от большой серой краюхи, протянула мне. Я тут же вгрызлась в успевшую подсохнуть мякоть. Она опять что-то спросила. Покачала головой, жадно поедая хлеб. Неужели в этом мире я вызываю только жалость?

Хотя… Пусть жалеют, лишь бы кормили!

– Не понимаю! – отвечала на все ее вопросы. Хотя нет, один уже слышала совсем недавно!

– Улайд, – ответила ей. – Югра!

Внезапно желудок скрутило страшной болью. Я застонала, согнувшись пополам, чувствуя, как спасительное беспамятство уже совсем рядом.

Затем меня куда-то волокли, но я уже мало что соображала. Металась в бреду, стонала от боли, когда мне лили в рот мерзкую вонючую отраву, от которой становилось почему-то легче. Кто-то клал на голову прохладную ладонь, из которой, наоборот, лилась раскаленная лава, выжигая мозг.

Потом я очнулась окончательно. Мир больше не двоился и не распадался на части, и все предметы в нем обрели более-менее четкие контуры. Я лежала на твердой поверхности, укрытая тяжелой, дурно пахнущей шкурой животного.

Темно. Похоже, ночь на дворе!

Пошевелилась, попыталась сесть. Тело не слушалось, словно из него высосали силы неведомые мне кровопийцы. Кое-как согнула руку, оперлась на локоть и, оттолкнувшись, со стоном поднялась. Где я?! Уставилась на каменные стены небольшой комнаты, на низкий потолок, тлеющий очаг в середине и на лучину в углу. Помещение заполнял слабый запах дыма, а еще пахло… хлебом.

– Очнулась? – из дальнего угла раздался смутно знакомый голос. Женщина приблизилась, держа в руке глиняную плошку, внутри которой мерцал огонек. Села рядом со мной. При слабом свете старческие морщины на лице залегли еще глубже, делая ее похожей на древнюю старуху. – Значит, будешь жить. Пить хочешь?

– Хочу! – ответила ей, облизав пересохшие губы.

Что-о? Я не только понимала чужую речь, но еще и смогла ответить ей на незнакомом языке! Как такое возможно?

– Почему я говорю на вашем языке? – спросила у женщины, когда та вернулась с глиняной кружкой.

– Держи.

– Вы берете воду из реки? – растерялась я. Затем ужаснулась, потому что она кивнула в ответ. О Боже, видела я эту реку! Вернее, зловонные сточные канавы с отбросами большого города, которые подхватывали мутные волны.

– Друид из храма Бригитты сказал, что ты должна много пить, когда очнешься.

Зажмурилась, сделала несколько глотков. Вода, на удивление, оказалась приятной на вкус. Она разогнала ватную муть в голове, возвращая мне силы.

– Ты не говорила на нашем языке, – добавила пожилая женщина. – Целитель из друидов решил помочь. Правда, это довольно болезненно, но ты все равно была без сознания…

– Это он клал мне руки на голову?

Моя спасительница кивнула. Я вспомнила кошмар, преследовавший меня в бреду: прикосновение холодных ладоней и поток раскаленной лавы, текущий из них, выжигающий сознание. Хотела бы я увидеть этого «целителя из друидов»! Я бы поделилась с ним своими мыслями о его методике обучения иностранным языкам!

Но не сейчас, а позже, позже…

– Спасибо, – пробормотала я. – Ты спасла меня!

Она опять кивнула, и морщинистое лицо тронула улыбка.